Тут не только ракеты: узнали про редкие храмы Нёноксы, первые солеварни и английскую историю New Nox

В этом году Нёноксе исполнилось 622 года. Село гораздо старее полигона, на котором в августе этого года произошёл взрыв, и это видно по его старинным домам, амбарам и храмам. Туристы сюда едут, чтобы посмотреть именно на деревянное зодчество, а не на вышки для запуска ракет. А местные жители так и продолжают здесь жить — со своими огородами, плохими дорогами и отсутствием работы.

«Дорогу размыло — в Северодвинск было не вернуться»

О том, как добраться до Нёноксы, мы уже рассказывали: путь этот не самый лёгкий. Правда, в этом году к селу начали делать круглогодичную автомобильную дорогу, но сколько на это понадобится времени, непонятно. Зимой можно проехать без пропуска по зимнику — но это только зимой.

Так что всем приходится ездить на пригородном поезде. Точнее, теперь это уже рельсовый автобус, который летом ввели на этом маршруте. По словам пассажиров, стало хуже: часто приходится ехать в битком набитых вагонах — прошлой осенью их было шесть, а сейчас всего три. Железная дорога к селу лежит по берегу моря, и берег этот постепенно размывается — сейчас, например, для его укрепления свалено множество бетонных шпал.

— В прошлом году 22 августа мы проехали в село, а потом никак уже в Северодвинск было не вернуться, — рассказывает северодвинка Елена. — И в этом году тоже было — я-то успела выехать, а потом людей на машинах вывозили по берегу.

Елена ездит в Нёноксу каждые выходные — здесь у неё участок с домом, который используется как дача.

— У меня в селе временная регистрация, поэтому у меня каждый раз смотрят паспорт как у собственника, — говорит она. — У каждого здесь своё хозяйство, и каждый, кто проживает здесь постоянно, пытается где-то работать. Кто-то занимается в музее, смотрит за церковью. У кого-то есть корова, и он продаёт молоко, творог и масло. Кто-то работает в воинской части. Ну а ещё местные ходят на рыбалку, за грибами и ягодами.

New Nox, Ричард Ченслер и популярность у англичан

На рыбалку и за грибами здесь ходили ещё в глубокой древности: Нёнокса находится на летнем берегу Белого моря. Около пяти тысяч лет назад здесь жили древнейшие люди — как раз там, где сейчас располагается военный городок Сопка. В конце XIX века здесь была найдена стоянка древних людей с орудиями из кремния и осколками посуды. До IX века на этом берегу селились финно-угры, а затем стали приходить славяне из Новгорода. Приходили сюда и соседи-норвежцы, захватывая и разоряя дома, но село возрождалось и отстраивалось заново.

Впервые о Нёноксе было сказано в летописи 1397 года — именно тогда она перешла из-под власти Новгорода под власть Москвы. Село было известно в первую очередь как солеваренное место — вообще, оно считается родиной северной соли. Собственно, и люди здесь обосновались потому, что именно в этом месте был выход подземных источников, из которых добывали соль. Раньше здесь стояло около 40 солеварен и производство шло в огромных масштабах, но постепенно из-за налогов, падения качества и конкуренции сошло на нет.

А в 1553 году она стала известна и за рубежом, когда сюда прибыл англичанин Ричард Ченслер. Этот мореплаватель отправился в Индию и Китай, но попал в итоге в Россию, прямо к здешним берегам. Ненокшане снабдили англичан теплой одеждой и помогли добраться до Ивана Грозного.

— Одна из северодвинок рассказывала, как она общалась с англичанами и пыталась рассказать им, откуда она родом. Она говорит им про Северодвинск, подводные лодки, «Севмаш» — а они не в курсе. Тогда она продолжает: «Архангельск», «Пётр I». Ничего об этом не слышали. Ну тогда она говорит: «Может, Нёнокса?» Они тут же оживились: «Да, New Nox! Ричард Ченслер, знаем», — рассказывает сотрудница Северодвинского краеведческого музея Виктория Волкова.

Денег нет ни на нормальную реставрацию, ни на раскопки

О соляном прошлом здесь помнят до сих пор — в старинном амбаре, который восстановили несколько лет назад, есть небольшой музей соли. А если прогуляться по Нёноксе, то можно набрести на остатки старой солеварни — сейчас её уже, к сожалению, не восстановить. Ещё с прошлого года тут реализуют проект дома.

Зато много внимания уделяется здешнему уникальному храмовому ансамблю.

Во-вторых — «зимняя» Никольская церковь 1763 года. А между ними — колокольня 1834 года.

В XIX веке здесь были целы пять церквей, но ещё три не дожили до нас. А ведь они вполне моли сохраниться даже в XX веке. В Великую Отечественную войну до Нёноксы не долетали бомбы, хотя Архангельск и Молотовск сильно бомбили, не высаживались фашисты и не было никакой оккупации.

В этом году исполнилось 30 лет с начала реставрации храмового комплекса, и все эти годы сюда приезжает московский плотник-реставратор Виктор Дренин. По его словам, нет никаких особых причин, почему он так привязан к Нёноксе — просто так сложилась жизнь.

— Помогает ли мне кто-то? Слово «помогает» здесь не совсем подходит, — считает Виктор Петрович. — Когда есть финансирование от Министерства культуры, заключается контракт. Есть деньги — я нанимаю местных людей, работаю с ними. Тем, кто начинал со мной в 16–18 лет, сейчас уже по 45. Ну а кого ещё приглашать? Плотник-реставратор — очень редкая профессия по объективным причинам. Прежде всего потому что памятников реставрационных деревянного зодчества становится всё меньше. Этот круг будет сужаться и сужаться. Это очень печально. Так что, можно сказать, эта профессия исчезающая.

С местными памятниками архитектуры, утверждает реставратор, не всё так однозначно. Например, в колокольне 1834 года две трети сруба относятся к совсем другой колокольне, построенной ещё до того. Такие объекты требуют аккуратного обращения, но вопрос с финансированием и организацией процесса реставрации становится все хуже: денег просто не хватает и плотники вынуждены «недоделывать».

Сложно в Нёноксе работать и археологам. Чтобы начать изыскания, нужно опять-таки найти для этого деньги. Государственные фонды такие работы поддерживают всё реже, заявки отклоняют, а местных муниципальных денег на это не хватит. Да и объекты вокруг — сплошь федеральные, поэтому о том, чтобы провести полноценные раскопки на месте солеварен, остается только мечтать. Зато местные могут найти в своей поленнице часть дуги от тройки, а буквально при нас на дороге нашли кованую заклепку от соляной сковороды.

«Хоть бы тротуар сделать для жителей, а то автомобили брызгают»

На туризме пытаются заработать и местные жители. Нёнокшанка Юлия ещё до того, как решила уехать из села вместе со всей семьей, наладила производство местных сувениров — до неё этим никто не занимался.

— Я находилась в декретном отпуске, мне было скучно дома сидеть, и я стала делать домовят — обереги для дома. Показала их на Масленице пару лет назад — всё удачно прошло, и я решила продолжать. Выезжала в этом году в Северодвинск на День города. Связалась с экскурсоводами, узнала, где можно продавать свои работы. Потом уже перешла на изделия из бересты: шаркунки и лапти. Я проводила летом мастер-классы с детьми, но собраться было негде — клуб разобрали, а нового помещения нет. Работали прямо на улице, когда было тепло.

Но на туризме смогут заработать не все местные жители — до перестройки подавляющее большинство людей работали в здешнем колхозе. Сейчас они жалуются, что работы у них нет совершенно. Места могут предоставить только частники — в магазине, например. Ещё места есть в сельсовете и воинской части. А так — люди уезжают на работу в соседние поселки и Северодвинск. Удивительно, но, кроме этого, больших проблем в селе не видят — жить здесь многим нравится. Разве что дороги подкачали.

— Главный вопрос — это дорога, тротуаров здесь вообще нет. Я уже говорила депутатам, что у магазина сыро, не пройти. Хоть бы тротуар сделать для жителей, а то автомобили проезжают, брызгают, — говорит местная жительница Валентина Васильевна.

А самое главное, о чём сожалеют местные жители, — это то, что из-за испытаний на полигоне у Нёноксы испортится репутация.

— Не хочется, чтобы село с такой историей забылось после этого случая и стало зоной отчуждения, — говорят они.