«Более уязвимы, чем женщины»: боятся ли педагоги-мужчины из Архангельска обвинений в разврате

На всю страну прогремело дело Юрия Гнедышева — руководителя Министерства образования Архангельской области, которого обвинили в интимной переписке со школьницами. Останется экс-чиновник на свободе или нет, его неприятный опыт — повод для размышлений о собственной репутации для всех мужчин, которые работают с несовершеннолетними. Мы обратились к трем педагогам с разным стажем работы: один еще только учится профессии, другой — молодой специалист, работает в школе 5 лет, третий — учитель с большим опытом. Все они высказались по-разному. Почитайте и решите, чье мнение вам ближе.

Студент, 3-й курс, будущий педагог (попросил об анонимности):

— Пока я не знаю, буду ли работать в школе после окончания учебы. У меня есть целевое направление, но если оно окажется невостребованным, то я буду только рад. Я слышал про уголовное дело на Юрия Гнедышева. Я был достаточно сильно удивлен. Никогда бы не подумал на такого человека. О том, могут ли против меня когда-либо выдвинуть похожие обвинения, честно, я никогда не думал. Я надеюсь на сознательность обучающихся и их родителей. Но в целом такая ситуация меня нисколько в перспективе не пугает, так как я понимаю, что смогу доказать свою невиновность и дать ответное обвинение в лжи.

Если говорить о том, как можно было бы защититься от подобных ложных обвинений, то, если речь идет про какую-то ситуацию в классе, помогла бы постановка камеры со звуком. Если в интернете, то это проверка учетных записей. А так, бывают случаи, когда сам обучающийся провоцирует. На первый раз я пресек бы разговор. А в следующий раз уже обратился бы к социальному педагогу школы или к родителю ребенка.

Да, я считаю, что сегодня педагоги-мужчины более уязвимы, чем учителя-женщины, в большей опасности получить какое-то ложное обвинение. Я этого не понимаю. Такие действия выводят учителей-мужчин из системы образования, а их и так немного.

Учитель в средней школе Архангельска, стаж работы — 5 лет (попросил об анонимности):

— По Гнедышеву читаю новости. С одной стороны, всё, что ему вменяют, это неэтично, незаконно с его стороны, и, конечно, реальные факты таких событий должны преследоваться. С другой стороны, с материалами дела не знаком, кажется странной эта история.

Теоретически я считаю возможной ситуацию, когда против меня могли бы несправедливо выдвинуть обвинения в неподобающих отношениях с несовершеннолетними на работе. Если говорить об оговоре, то такое может возникнуть в результате серьезного конфликта из-за оценок, личной неприязни. Говоря про себя, кажется, что со мной такого никогда не случится. В общении с учениками всегда стараюсь дистанцию держать, чтобы не было повода для обвинений.

Как бы я стал защищаться в подобной ситуации? Честно говоря, это, возможно, наивно с моей стороны, но никогда об этом не думал. Насколько я видел сейчас, публичные обвинения возникают всегда с какими-либо доказательствами (видео, переписки). Без этого, как мне кажется, сложно человека обвинить в чём-то. Общение в соцсетях с учащимися я свожу к обмену заданиями и получению работ от них, как было на дистанте. Все возникшие вопросы стараюсь решать в школе. В соцсетях хочется проводить личное время без рабочих моментов. Не читаю сообщения от учеников в нерабочее время.

Перспектива подобных обвинений меня не пугает. Считаю, что вероятность этого крайне мала, и стараюсь об этом не думать. Но в целом мне кажется, что мужчины-учителя в школе в этом смысле в большей опасности, чем женщины.

Михаил Копица, учитель в гимназии, стаж работы — 21 год:

— Никакого влияния этой истории с Юрием Гнедышевым на себе и своей работе я не испытал. В последнее время много говорят об уязвимости учителей перед оговором и даже насилием со стороны разного рода девиантов, есть об этом резонансные публикации. И это, конечно, проблема. Но подача конкретно этой истории в региональных и в федеральных СМИ была с упором на должность, которую занимал Юрий Гнедышев на тот момент: чиновник обвинен в развратных действиях в отношении школьниц, так это подавалось. Никакой кампании в СМИ, направленной против «учителей-педофилов», я не вижу, во всяком случае пока.

Фантазировать о возможных подобных ситуациях в своей работе не вижу смысла. Скажу, что в общении с подростками следует избегать двусмысленностей и придерживаться прозрачности. При любом общении, неважно, офлайн или онлайн, важно помнить статус собеседника и не забывать о своем статусе.

Но если обвинения будут предъявлены (неважно, на каком уровне), то отмыться, боюсь, будет невозможно. Развращение несовершеннолетних — это стигматизирующее обвинение, у нас принято думать, что нет дыма без огня.

Считаю ли я, что педагоги-мужчины в школе в этом смысле в большей опасности, чем женщины? Пожалуй, да. Мужчины больше на виду.

Напомним, прокуратура просила ужесточить меры ареста Гнедышева и поместить его в следственный изолятор, однако суд постановил и дальше оставить его под домашним арестом. В феврале эту меру пресечения продлили до 8 марта, а затем официально предъявили обвинения в развращении малолетних и передали дело в суд.