«"Давайте подкараулим ее" и мое имя»: мнение о детской ненависти, которая может привести к трагедии

С прошлой недели вся Россия обсуждает резонансное событие — стрельбу в Казанской школе. Убиты школьники и учителя. Стрелявший — 19-летний подросток. Одни говорят про уровень безопасности в учебных учреждениях, другие — про качество психиатрической помощи, третьи снова винят во всех бедах интернет. Журналист Дарья Койбина считает, что главное в этой трагедии — вечная проблема отцов и детей. Она вспоминает последние «школьные» преступления в регионе, буллинг в своем классе и делает выводы, что взрослые часто ничего не знают или не хотят знать о детской жестокости.

В колледже казанского стрелка охарактеризовали как тихого, неконфликтного студента, уважительно относящегося к сокурсникам и преподавателям. В феврале покончила с собой пятиклассница из Северодвинска. Характеристика похожая — благополучная, вежливая девочка.

Один из основных тезисов, звучащих в обсуждении трагедии в Казани, — ужесточение оборота оружия. Однако архангельским школьницам отсутствие ружья не помешало расправиться с одноклассницей — они ее задушили. Мотив — «хотели убить какого-то человека». При этом девушек охарактеризовали как неглупых, но высокомерных и странных.

Когда я читала все эти истории, у меня в голове возникал главный вопрос — где были родители этих ребят? Неужели не замечали, что происходит с их детьми? По некоторым данным, мать и отец казанского убийцы даже сбежали на дачу из-за неадекватного и агрессивного поведения подростка. Значит, все-таки были в курсе происходящего? Почему не решали проблему?

Я не могу залезть ни в головы родителей, ни в головы подростков, но я могу залезть в голову к себе и рассказать о своей школьной жизни.

Всех героев историй выше объединяет характеристика «благополучная семья». Отчасти я сама была ребенком из такой семьи. Родители постоянно работали, старались обеспечивать дитя всем необходимым, компенсируя недостаток внимания игрушками. Я, в свою очередь, хорошо училась и не создавала проблем.

У меня была обычная поселковая школа, но с детской жестокостью я познакомилась еще в начальных классах — столько тумаков, как в это время, никогда больше не получала. В такой среде я и сама была довольно агрессивной. Однажды укусила одноклассника в руку так сильно, что он ушел за пластырем к школьной медсестре. Зачем я это сделала, не могу объяснить себе до сих пор.

Конечно, в классе у меня были и друзья. А «враги» не любили меня в основном из-за лишнего веса и отличной учебы. Нелюбовь некоторых одноклассников не была для меня проблемой — главное, что я получала пятерки и мама была довольна.

Мыслей о мести одноклассникам или учителям никогда не возникало. А вот с их стороны ненависть росла. В третьем классе подруга принесла мне маленькую записку, найденную в классе.

Кто именно из одноклассников это тогда написал и почему, мы так и не узнали.

Через три года уровень агрессии в классе для меня стал невыносимым и мы с подругой перевелись в другой класс. В средней школе ненависти стало меньше, однако разборки периодически возникали. Я уже старалась не влезать в конфликты — меня по-прежнему больше волновали не школьные отношения, а моя учеба.

Несмотря на свои успехи, я не была уверена в себе. В восьмом классе просматривала оценки в четверти и высчитывала, сколько мне нужно пятерок, чтобы стать отличницей. Быть отличницей или не быть совсем — такое было в голове, но сразу оговорюсь: в душе я знала, что никогда не смогу ничего с собой совершить. Я никогда не наносила себе увечий специально и вообще любила себя пожалеть. Однако за мысль зацепилась и в дальнейшем много раз анализировала ее в контексте детско-родительских отношений и ощущения того, что любовь якобы нужно заслужить. В моем случае заслугой была отличная учеба.

Причем за нее меня не шибко хвалили — как потом объясняла мама, боялась меня перехвалить. Поэтому было ощущение, что отличная учеба — норма, а вот уже четверки — серьезное отклонение от образа «хорошей девочки». В те годы я чувствовала себя довольно депрессивно, и мне даже нравилось думать, что «всё будет плохо и никогда не кончится». Я продолжала делать то, что должна, но не получала от этого особой радости.

Стоит ли говорить о том стрессе, который я испытывала в период ЕГЭ, узнавая свои баллы, которые были довольно средними? А от мысли о том, что у меня не золотая медаль, хотелось плакать вплоть до поступления на первый курс института. Только спустя пару лет в университете я начала осознавать, что дорогие игрушки — не замена общению, а оценки — не всегда объективное отражение реальных знаний.

Я не знаю, как живут другие семьи. И я не хочу винить во всех бедах родителей. Они воспитывали и любили нас так, как умели. Как отметила психолог Мария Климова, школу для родителей никто не оканчивал.

Но мне кажется важным следующее: мы — и дети, и родители — должны учиться слышать и слушать друг друга. И это не поздно сделать в любом возрасте.

Пожалуйста, говорите со своими детьми, несмотря на усталость. Создайте традицию: вместо телевизора вечером 15 минут разговоров по душам. Спросите, как прошел день, что нового в школе. Вопросы должны быть не «для галочки» — поверьте, это чувствуется. Вспомните, что вам ранее рассказывал ребенок о своих делах, уточните, чем закончились события. Не обесценивайте его чувства и эмоции. Не учите, а именно послушайте, что думает и чувствует ваш ребенок и есть ли риски непоправимого. Дайте подсказку, как поступить, если он действительно просит совета. Не корите за «неправильные» мысли или действия, а помогайте ему учиться строить причинно-следственные связи, быть эмпатичным по отношению к другим. Хоть мы и одной крови, мы можем быть кардинально разными по темпераменту, скорости понимания, видению мира. Важно уважать мнение друг друга и говорить на равных. Пускай у ребенка еще много наивных мечт и мало опыта, но он имеет право высказать их и не быть осужденным.

Но важно не напирать — если ребенок не хочет говорить, пусть помолчит, возможно, чуть позже он поделится с вами сокровенным. Расскажите о себе, поделитесь своими страхами и переживаниями, которые испытывали в его возрасте. Открытость формирует доверие.

И, пожалуйста, чаще напоминайте, что любите и принимаете любым свое дитя. Не обязательно каждый день ждать от ребенка отличных оценок или хороших новостей. Проблемы — это нормально. И нормально думать над их решением вместе. Вы хотите строить оболочку «идеальной семьи» или искренние отношения между всеми ее членами?

Ребенок — не предмет для гордости, а живой человек. Будущий взрослый, который будет проживать свою самостоятельную жизнь и формировать современное общество. И ваше влияние на него и диалог с ним играют здесь не последнюю, а, возможно, самую главную роль.

Мы не можем в срочном порядке изменить систему, напичкать школы ЧОПами или психологами. Но мы в силах изменить отношения в своей семье в лучшую сторону. Минимальный анализ собственных действий, желаний и их возможных последствий, как я, может быть, наивно думаю, доступен как взрослому, так и школьнику.

Возможно, если мы чаще будем чувствовать искреннюю поддержку и желание понять друг друга, печальная статистика убийств и самоубийств среди детей и подростков уменьшится, а по-настоящему счастливых семей станет больше.