«Кто сильнее, тот и прав»? Почему подростки нападают толпой и как это может травмировать жертву (видео)

Сирота из Коноши, приехавший учиться в новый для себя город, а встретивший там такой дикий «прием», отказался продолжать учебу. Как он переживет то, что случилось с ним в Вологодской области, предсказать сложно, объясняют психологи, — в таких вопросах всегда всё индивидуально.

— Этот опыт навсегда останется с ним: как он с этим будет жить, какова его дальнейшая жизненная стратегия будет, — время покажет, — комментирует психолог Ольга Бобрецова. — Здесь важно будет, какую поддержку юноша получит сейчас, какой жизненный опыт он имел до этого, насколько сильно он пропустил через себя сам факт избиения. Даже жертвы изнасилований по-разному относятся к тому, что с ними произошло: у кого-то хватает сил мобилизоваться и не впустить очень глубоко эти переживания. Это, знаете, как ожог — это в любом случае повреждение, но какой степени?

Мария Климова добавляет, что пережитое в подобных ситуациях может вылиться как просто в некую неуверенность в себе в будущем, так и превратиться в посттравматическое стрессовое расстройство.

Как отмечают наши собеседницы, противостоять насилию, угрозе применения силы — моральной или физической — всегда тяжело. Особенно когда, как в этом случае, человек оказался один на один с толпой. На видео можно заметить, юноша обидчикам почти не противостоит. Как объясняет 29.RU Ольга Бобрецова, такое поведение можно расценить как пассивное реагирование.

— Когда против тебя выступает так называемая стая, ситуация осложняется. Есть три стратегии реагирования на угрозу — стой, беги, кричи, — рассуждает психолог. — Бежать ему было некуда, потому что ребята заполонили всю комнату, ресурсов на крик, видимо, не хватило — смех и гул ребят заполонил бы его. Появилось состояние некоего оцепенения или бездействия. Это не значит, что он не сопротивляется, — сопротивление может быть и таким молчаливым, робким.

Мария Климова говорит, что реакция зависит от того, насколько подросток вообще адаптирован, что такие ситуации могут возникать, и знает, как с ними справляться.

— Он попал в состояние совершенной безысходности, в которой, вероятно, никогда и не был. У ребенка, у которого нет семьи, нет ощущения опоры и защиты. В этом плане госорганы, которые несут ответственность за него, всё равно не дают ему достаточной психологической защиты, чтобы он чувствовал себя максимально уверенным. Тут можно было бы вступить в диалог или убежать оттуда, но всё зависело от контекста ситуации, — считает Мария.

По данным правительства Вологодской области, в издевательствах над 16-летним парнем так или иначе участвовали 18 человек. Сейчас устанавливается, насколько каждый из них ответственен за случившееся. Одни били, другие просто смотрели, третьи присоединялись в процессе.

Как отметили обе наши собеседницы, во многом ситуация «толпа на одного» могла возникнуть из-за стадного инстинкта, который в подростковом возрасте проявляется особенно ярко.

— Возможно, поодиночке они прошли бы мимо, но, когда такие дети собираются толпой: кто-то один завелся, другие поддержали, увидели, что это ситуация успеха, — подключились все. Это такая стайная история. Если видео внимательно посмотреть, там были ребята, которые вначале просто стояли, а потом захотели включиться. Это их компания, в которой они занимают определенный статус, поэтому получить поддержку в эмоциональном порыве — для них это важно, — считает Мария Климова.

Конечно, не каждый подросток будет вести себя именно так. Такое поведение, по словам психологов, характерно для тех ребят, в собственных семьях которых насилие воспринимается как норма. Хотя тот же результат может быть, и если у детей просто ослаблена связь с родителями.

— Важно подметить, что проявлять агрессию и насилие ребенок может независимо от социального статуса своей семьи: его родители могут занимать хорошую должность с хорошей зарплатой. Если так происходит, значит, в момент взросления родители не социализировали ребенка: они не общались или делали это поверхностно, не научили его каким-то реакциям. Также часто эти дети могут жить в семьях, где проявляют насилие: психологическое или физическое — неважно. Срабатывает такой момент: в семье я слабый, а чтобы сбросить это напряжение, я нахожу другого слабого, — комментирует Мария Климова.

Ольга Бобрецова отмечает, что сильно влияет на ребенка и то, с какими установками он сталкивается уже вне семьи: в детском саду, в школе. Там он часто знакомится с механизмом, когда вернуть свою вещь или прекратить оскорбления со стороны других удается с помощью насилия. Если нужный эффект достигнут, насильственная форма поведения закрепляется.

— Ощущение власти и безнаказанности, самоутверждение за счет другого овладевают незрелой психикой подростков. Исследования психофизиологов говорят нам, что мозг современного человека несколько тормозит свое развитие: лобные структуры мозга, отвечающие за осознанность, оценку своих действий, созревают примерно к 20 годам.

С детского сада детей до сих пор учат дать сдачи. Школа тоже очень иерархическая среда, там есть структура власти. Важно понимать, насколько уважительно и ненасильственно выстраивались отношения у этих детей в школе. Я консультирую, общаюсь со своими коллегами из педагогической среды и понимаю, что в современной школе учитель до сих пор часто отвечает на конфликт: «Разбирайтесь сами». Но не разберутся они сами никогда — не хватает жизненного опыта и инструментов для этого. Отмечу, что, по исследованиям, в 90% случаев педагоги сами являются инициаторами травли, — говорит Ольга Бобрецова.

Насилие среди подростков проявляется часто к тем, кто, как им кажется, не похож на них: это может быть человек с особенностями здоровья, развития. В слабой позиции оказываются и детдомовцы.

— В прошлом году и в начале этого мы (АНО поддержки инициатив «Новый взгляд». — Прим. ред.) реализовывали проект по президентскому гранту «Помогая себе, помогаю другим»: мы работали с сотрудниками детских домов, — рассказывает Ольга Бобрецова. — И мы поняли, что у нас до сих пор в обществе толерантность оставляет желать лучшего.

Как считают психологи, решить вопрос с подростками из Вологодской области, которые проявили насилие, отправив их, например, в колонию, — нельзя: попадание в криминальную среду сделает их еще более озлобленными.

— Нужно социализировать этих ребят, учить их принимать других людей, выходить на открытые конструктивные конфликты без насилия, повышать их эмоциональный интеллект. Пострадавшему тоже необходимо помочь: научить реагировать на трудные ситуации, безусловно, говорить с ним о его правах, о том, что никто не имеет право нарушать его границы, тем более причинять ему боль, — резюмирует Мария Климова.

Ситуацию в техникуме под Вологдой вряд ли обсуждала бы вся страна, не появись видео с избиением в соцсетях. То, что таких роликов становится больше, — реалия нашего мира, считают психологи.

— Молодежь в принципе уходит в цифровое пространство — это то обстоятельство, на которое мы влиять не можем. Но, если у ребенка сформированы принципы ненасилия, он не будет в это вовлекаться и предпочтет другой контент. Если насилие для подростка — некий бонус при самоопределении, то да, это ему будет интересно, — комментирует Ольга Бобрецова.

Она считает, что тем психологам, которые будут работать с участниками избиения, стоит обратить внимание, что ребята, помимо отрицательного опыта во всей этой ситуации, получили и положительный заряд — отчасти они стали известными:

— Этот фактор нужно учитывать в психологической работе. Что мешает ему быть продуктивным и известным по-другому — с этим надо работать. Психика незрелая, не сформировано до конца критическое мышление: они реально до конца не осознавали и, возможно, сейчас не осознают, что вообще произошло.

Оказаться в ситуации, когда к тебе проявляет агрессию коллектив, может и домашний ребенок, приехавший в новый для себя город жить и учиться. Мы спросили у психологов, как родителям можно было бы распознать, что ребенку на новом месте плохо, как ему при этом помочь.

— Если у них крепкие отношения — вероятно, ребенок расскажет о проблеме сам. Но, даже если он решит не беспокоить родителей, будет молчать, они всё равно поймут: заметят апатию, какое-то пониженное настроение, раздражительность.

Но, прежде чем делать выводы, важно всё же поговорить с ребенком, так как всё перечисленное выше может быть причиной чего угодно. Важно задавать ребенку прямые вопросы, но не на уровне «как дела?», а спрашивать конкретно, с кем он учится, что это за ребята, где они живут, с кем он подружился, — советует Мария Климова.

Ольга Бобрецова говорит о том, что важно подумать, как ребенок будет приспосабливаться к миру вдали от вас, заранее.

— Главная задача воспитания — научить ребенка жить без взрослых: он должен уметь оценивать кризисы, риски, перспективы, возможности. Отправляя детей в техникумы, нужно разбирать, что может ждать там. Студенческие кампусы — это определенная закрытая территория: там есть воспитатели, коменданты, но их ресурса на всех детей не хватает, — считает Ольга Бобрецова.

В случае же с детьми из детских домов функцию родителя должны брать на себя социальные педагоги, кураторы группы в образовательных учреждениях:

— В Архангельской области с выпускниками детских домов оговаривают, как им быть дальше, какие трудности могут быть и как с ними справляться, но подхватить на новом месте этих ребят должны уже педагоги того учебного заведения, куда он попадает, — сопровождение таких детей какое-то время в любом случае должно происходить.