«Для меня это место силы»: экс-мэр Александр Донской рассказал, как полюбить Архангельск

— У меня поменялось отношение к Архангельску. Было отношение хорошее, как к родине, потом я здесь был мэром, занимался разными делами. Потом меня посадили, и у меня было отношение к Архангельску как к гетто. Я его не любил, может, ненавидел, а теперь снова полюбил. Так случилось, что, когда я приезжал на похороны к сыну, я встретил много людей очень позитивных, и через людей у меня вернулось отношение к Архангельску как к своей родине, как к месту силы, к которому хочется возвращаться, чтобы получать позитивную энергию.

В целом меня устраивает, что я вижу много позитивных людей. У меня было ощущение, что очень много негатива. Даже на улице общаешься с людьми — и нормальный, позитивный настрой. Несмотря на то, что, казалось бы, здесь очень много поводов для грусти. Потому что город, как я считал, тупиковый. И сам, когда работал мэром, считал, что много проблем, заводы закрываются, работы не так много. Но люди как-то нормально себя чувствуют — есть работа, и хорошо. У меня товарищ без зарплаты сидит, я его спросил, как дела, а он ответил: «Классно всё, Саня».

Это не так, как в Москве. Там ты находишься в какой-то суете постоянно и по-другому относишься к жизни. Для меня это новое место силы, хотя раньше я не хотел возвращаться в Архангельск, и периодически хочу сюда приезжать.

— Я могу сказать, что этот памятник [Георгию Седову] очень бомбический. Он просто гениальный, потому что из дерева. Не знаю, сколько он простоит. Надеюсь, что его какие-то гопники Сульфата не подожгут и он будет радовать жителей города и различных пришельцев из других миров, например китайцев, которые будут сюда приезжать большими толпами и фотографироваться здесь. Очень классная композиция, мне нравится.

Скамейки — как везде, как в Москве. На самом деле в Архангельске очень мало выделяется на благоустройство по сравнению с таким городом, как Москва, с которым я могу сравнивать. То, что получилось, то и получилось. Мне кажется, здесь надо добавить ванны термальные, чтобы можно было ножки здесь греть. Это было бы очень круто для туристов или гостей города.

Вот еще один прекрасный персонаж — фонарщик. Мне очень это нравится, я, честно говоря, такого не видел. Я в первый раз с вами наблюдаю эту картину. Очень круто, что это делается из дерева. Потому что какие-то обычные памятники металлические, каменные — это уже неинтересно. Нужно делать что-то наше. Я думал про выставку «Архангельск-2070», у меня была идея, что на ней Архангельск должен быть представлен не как столица ветхого жилья, а как столица деревянного зодчества, в том числе высотка, которая у нас есть в городе, тоже должна быть из дерева обязательно.

Муравьи [в Молодёжном сквере] классные и очень крутые, но цена меня удивила. Возможно, я что-то не понимаю в технологии. Всё выглядит круто. Есть ощущение, что ты в Осло. Они любят такие вещи, похожие скамеечки, похожая верандочка.

— Именно сегодня убирают, и это приятно. Я поспрашивал у людей на улице и в прекрасном пафосном кафе «Анров», как они относятся к нынешней ситуации по благоустройству и так далее. Большинство связывают надежды с новой властью, говорят, что-то меняется, кто-то боится, что это временно, а кто-то почувствовал надежду, что это навсегда.

Соответственно, каждый год аврал. Снега навалило больше, чем надо, и прорываются трубы. Я не скажу, что когда-нибудь этот вопрос решался на каком-то суперуровне. В Москве точно так же власти не справились с уборкой снега, когда был обильный снегопад, когда месячная норма осадков выпала за два дня. Но пока мы идем. Самое главное для Архангельска, что мы можем идти, мы не провалились в снег, не упали, не провалились: хорошо!

Есть законы. По ним нужно проводить конкурс. На мой взгляд, может быть один большой подрядчик на уборку снега, я не вижу здесь проблемы. Лишь бы убирался снег и грязь. Я могу судить по людям. Я спросил про благоустройство, мне сказали, что стало чище с приходом губернатора. Я не могу сказать точно. Нужно общаться с людьми. Я приезжаю в Архангельск в последнее время, везде проходил нормально. Я проходил по центру и был на Сульфате. Возможно, есть места, где не очень качественно убирается. Это всегда будет. У нас достаточно сложный город. Я не был в отдаленных территориях, как Бревенник, 29-й Лесозавод, на Левом берегу. Возможно, там есть проблемы более серьезные, чем в центре, и так будет долго еще.

— Архангельск, на мой взгляд, потерял статус какого-то стратегического порта, к сожалению. Потому что Мурманск активно развивается. И даже когда говорят, что Архангельск — родина трескоедов, к сожалению, треска уже не наша. Треску привозят из Норвегии, из Мурманска. В этом есть проблема, но идея хорошая. «Архангельск — окно в Арктику» — красивая идея, а как ее реализовывать будут, я не понимаю пока что. Посмотрим, нужно подождать результатов.

— Я бы посоветовал Архангельск как точку прилета, если ты едешь дальше в «Малые Корелы» посмотреть музей деревянного зодчества и попариться в бане. И если ты летишь через Архангельск на Соловки. Я не очень понимаю, что можно делать в Архангельске туристу. Это основной вопрос. И у меня нет ответа. Чтобы здесь появилась какая-то инфраструктура интересная, очень много всего нужно сделать. Можно какие-то решения принять и создать какие-то туристические кластеры на островах. Это может быть даже игорная зона на Кегострове. И народ поедет сюда. Но это зависит от федеральных властей и от того, как это будет лоббировать губернатор, как он к этому сам относится.

— Я знаю, что Варламов приезжал. Других я не видел. Хорошо, что кто-то приезжает. Это будоражит умы властей города. Люди со стороны видят какие-то возможности. Особенно Варламов, который проехал много городов, занимается урбанистикой. Он может что-то подсказать властям. И если власти на это обращают внимание — прекрасно. Мне это нравится.

— Мне помогает медитация сейчас. Радоваться можно жизни везде, и не радоваться — тоже. Было одно время, когда я перестал радоваться и каждое утро просыпался и говорил: «Блиииин!» Я думал, у меня куча проблем, куча геморроя. После этого я решил себе сделать утреннюю мантру, и каждое утро я говорил о том, что должен быть расслабленным. Я занимаюсь йогой, я делаю то, пятое, десятое для того, чтобы расслабиться. Это самое главное, что должно быть. Если ты находишься в расслабленном состоянии, то тебе просто жить, и неважно, где ты находишься — в Архангельске, в тюрьме, Москве или Нью-Йорке.

— Я бы по возможности красил всё в разные цвета. Но я понимаю, что есть много противников этого. Даже когда я работал мэром, были идеи, чтобы раскрасить город в разные цвета, очень много было людей консервативных, которые этому противились. И большинство жителей консервативно настроены. А так, мне кажется, если бы город был раскрашен в яркие цвета, было бы хорошо. Это тоже добавило бы позитива.

— Любой мэр будет в какой-то степени плохим. Была ситуация у меня: мы ездили в наш город-побратим — в Эмден в Германии. Там мы шли с мэром по улице, и он позвал попить пиво. Я спросил: «Как ты будешь стоять на улице, пить пиво в какой-то уличной пивнухе? К тебе подойдут люди, будут что-то спрашивать, претензии предъявлять». Он говорит: «Никто не подходит. У нас принято один раз в год приходить на собрания и задавать вопросы». Просто у нас такая культура, что у нас люди могут в любой момент человеку высказывать претензии.

Если мэр знает, что он делает правильное дело, то надо жить по своей программе.

— Объективно оценивать сити-менеджера нельзя. Потому что это подчиненный губернатора. Если нет прямых выборов, глава города встроен в вертикаль власти. Нужно оценивать его как часть политики губернатора, нужно исходить из того, что это один из его замов. Пока, если говорить про мнение жителей, отношение людей позитивное. Я не являюсь жителем города, я не могу оценивать. Я могу оценивать по обратной связи. Посмотрим, что дальше будет.

— Павленко — это пример человека, который правильно встраивается во власть. Он очень гибкий. Если кто-то хочет научиться встраиваться во власть и жить при любой власти, нужно посмотреть на пример Павленко. Если бы он мог вести курсы, как выжить при любой власти, он бы был очень востребованным, если бы мог объективно рассказывать о том, как он это делает. Это же происходит еще с советской власти, когда он был в Ленинском коммунистическом союзе молодежи. Удивительно, что всё, Совет Федерации — предел, дальше уже некуда, вот он вылетел из власти. И вот он снова появляется. И это хороший пример того, как человек встраивается.

Думаю, губернатору удобен человек, который умеет находить со многими общий язык. А Виктор Николаевич может. И он очень гибкий, умеет вести переговоры. В том числе переговоры по своему трудоустройству он ведет классно, точно так же он ведет с другими людьми переговоры. И губернатору понадобился такой человек, который мог бы найти общий язык с депутатами. Это снимает с него большую головную боль: не с каждым по отдельности разговаривать, а через своего человека.

Павленко честно работает на своего хозяина. Когда власть меняется, когда он приходит к новому человеку, он так же честно на него работает, насколько это возможно. Понятно, что у него, как и у любого человека, есть свои интересы. Он их тоже преследует, с этим ничего не поделаешь.

Сегодня я встретил Павленко в кафе «Анров». Мы поздоровались, и он говорит, что я в областном Собрании, кабинет номер такой-то, заходите в гости. Я говорю: «Хорошо». В принципе, может, и зайду. Я пока не знаю, когда буду в Архангельске. Я не очень хочу погружаться в политику. А когда куда-нибудь зайдешь, будут разговоры о политике. А если просто можно было зайти чаю попить куда-нибудь, может, домой к нему, я бы зашел с удовольствием, это было бы более интересным.

— 29 рублей — очень странный тариф. Я бы поставил сразу 30, потому что всё равно его поднимут. Все рассказы о том, что это последнее повышение, — это всё равно ерунда. Всё равно будут повышать. Удобнее сделали бы сразу полную цену и на этом бы закончили.

Автобусы нужно либо по городской программе закупать, самому городу организовывать. Как в Москве, где современные автобусы, трамваи, современный транспорт. Либо это будет вечная история с повышением на один рубль и так далее. Это нужно очень серьезно спонсировать. Я говорю о том, что за счет федерального бюджета. У нас не хватает местных денег, чтобы решать проблемы.

Тарифы будут поднимать всегда. Это связано с инфляцией. Тут ничего не поделаешь. Это просто нужно признать. В каждый год происходит такой разговор, что это не мы, это они. Все понимают — и перевозчики, и власти, — что тариф будет подниматься, будет расти.

— Я не очень понимаю, что хотят хранить. У нас особенно ничего ценного в музеях нет, на мой взгляд. Во-вторых, фондохранилище можно построить где угодно, если оно нужно. Не обязательно его строить здесь. Это хорошее место. Если еще что-то сделать с ним, облагородить, будет еще лучше.

У меня была ситуация, когда люди были против из-за строительства собора. Несмотря на то, что я атеист, я считал, что людям нужен храм, и оптимальное место для него было там, где он сейчас строится. Нужно было переносить памятник. Был большой конфликт с некоторыми ветеранами. В конечном итоге памятник перенесли. И церковь строится. Два вопроса решены. На мой взгляд, правильно. Конфликты всегда будут. Другой вопрос, что не стоит строить фондохранилище вместо березок. Это неправильно. Если бы делали общественное пространство [вместо этого], я бы понял, а это просто какой-то склад. В общем, мне эта история кажется странной.

— На мой взгляд, нет. Но какой-то активизм в интернете бывает полезен. Но если это имеет оппозиционную окраску, властям очень трудно согласиться на это. Они исходят из того, что если они согласятся на мнение оппозиции, то они проявляют слабость. Поэтому нужно очень аккуратно. Если есть желание добиться результата, нужно очень аккуратно это делать, чтобы это не имело оппозиционной окраски.

С подписями ничего не происходит. Если они приходят в городскую администрацию, они просто фиксируются, как любое другое письмо от обычного жителя или от тысячи жителей.

— Смотря что мы хотим. Просто сидеть почетно — одна ситуация. Другой вопрос — чего-то добиваться. Единственный человек, который меня бы веселил в Госдуме, — это был бы самый веселый депутат по всей России, это был бы Древарх. Он бы ничего не делал, он веселил бы всех. Это было бы веселее Жириновского. Пользы, может, не было бы Архангельской области, зато все бы знали, что это такой веселый депутат от Архангельской области.

Если говорить про пользу, то непонятно, потому что один депутат ничего не решает. И не очень понятно, кто бы там стал биться. Потому что человек даже если бы был активный, он мог бы просто стухнуть, потому что там еще куча народа, которая просто на автомате принимает законы. И достойного человека я пока не вижу. Есть много активных, умных людей, большинство из которых не хотят идти в политику. Другие просто подстраиваться под то, чтобы выжить. Потому что крайне опасно отстаивать свою точку зрения. И чем дальше, тем опаснее это становится.

— Я не слежу. У меня были вопросы еще в начале строительства. Я сам лично просил, чтобы люди помогали начать стройку. И часть денег бывший церковный руководитель по Архангельской области — епископ Тихон — потратил неправильно, в личных целях. У него появились дорогие часы, появилась машина, он летал бизнес-классом. Много затрат.

Я потом к этому интерес потерял, у меня было некое разочарование. Особенно после того, как мы с ним пили виски в пост. Мы с ним выпили одну бутылку виски, потом еще одну, его помощник приносил нам бутерброды с красной икрой. И он пытался еще свести с одним человеком, с которым я находился в конфликте, — он сейчас, кстати, в Госдуме. Когда он выходил из церкви, люди целовали ему руки, я удивлялся: почему они не чувствуют, что от него алкоголем пахнет? А они, наверное, просто думали, что это от них пахнет алкоголем, даже если они не пили. Мне потом сложно было об этом даже думать. Я считаю, что многим людям нужна церковь, и это их право. Мне визуально нравится храм, но я на него смотрю издалека, как на арт-объект, как на архитектурное сооружение.

— Я решил разрушить свой образ. У меня был публичный образ несколько позитивный. После того как я попал в СИЗО, для меня это было большое падение, и я решил падение усилить. Акционизм был на это направлен. Может быть, чтобы, как феникс, потом возродиться. Думаю, образ разрушил, дальше падать некуда.

Новый перформанс не будет связан с испачканными трусами, он будет посвящен моему же биполярному расстройству. Он пройдет 1 апреля на Art Russia в Москве, чему я очень рад.

— Честно говоря, я сопереживаю ей. Может, звучит странно, но фактически это история сложная для нее. Эта история используется для того, чтобы сводить счеты. Под ней никакого развития нет. Я вижу, что ее заставляют постоянно нервничать с помощью этой истории, и она длится очень долго. Я понимаю, что, когда такие истории происходят, это сильно действует на нервы. У меня не было с ней совместных проектов, и мы были в разных лагерях, потому что она была в «Единой России», когда я работал мэром и когда на меня началось давление. Но по-человечески я ей сопереживаю.

— Если мы говорим, почему остаются «деревяшки», если компании это выгодно, это же коммерция, то они будут расселять. Это вопрос бизнеса. Остается открытым вопрос с другими местами, где застройщикам не нужны площадки, например окраина города. Вопрос пока что не решен. Больше денег, насколько я понимаю, сейчас, но там нужны очень большие суммы, которые федеральный бюджет пока не выделил. Я удивился, когда ездил на первое место работы Собянина, в Тюмень. И там тоже есть ветхие деревянные дома, которые стоят в окружении нового современного жилья.

Почти проблема никак не решалась [при мне]. Это самое больное мое место, что мне не удалось решить из того, что я обещал людям. Это оказалось очень большой проблемой. Я ездил дважды к министру финансов, Кудрин тогда был. И ездил к разным чиновникам. Но я понял, что проблема не решается. У меня одна из идей была, что если я буду заявлять, что буду баллотироваться в президенты, то на это обратят внимание и выделят деньги. Обратили внимание только на меня, и я получил по шапке. Заслуженно, наверное, с точки зрения федеральной власти. А на проблему внимания не обратили, её не решили. И сейчас она не решается.

Что для этого нужно, не могу понять. Губернатор сам, к сожалению, не может инициировать это снизу, потому что так устроена вертикаль власти, что все решения принимаются сверху. Путин должен сказать, что мы расселяем всё аварийное жилье в Архангельске до такого-то года. И если это будет сказано, то оно будет расселено. На ближайшие десятки лет будет Путин либо тот человек, который придет вслед за ним, и это та же власть. Нужно ориентироваться на это. Нужно думать, что, пока сигнала не будет, не будет кардинально решена проблема.

[Раньше денег на расселение] просили, но не особо давали. Просто сейчас этот вопрос сдвинулся с мертвой точки. Точно так же, как сейчас больше денег стало выделяться на благоустройство. Я посмотрел, суммы большие. Я читал, что [бывший депутат АОСД Эрнест] Белокоровин говорит, что на набережную Седова выделено более 500 миллионов рублей, это огромная сумма для одного места. Раньше таких сумм не было. Пошли подвижки, стали большие деньги выделяться, это хорошо. С чем связано, что поменялась федеральная политика к Архангельску, мне не очень понятно, но будем предполагать, что к этому губернатору лучшее отношение у президента, и это хорошо.

— Меня удивило, когда один человек сказал, что мечтает купить квартиру за 18 миллионов рублей. Я, честно говоря, обалдел. Откуда такие цены здесь? Потому что за эти деньги можно купить очень хорошую квартиру в Москве. Если в центре она будет маленькая, но подальше будет большой.

Почему хорошие места в городе достаются одному застройщику? Очень просто. Застройщик выстроил нормальные отношения с чиновниками. И он соблюдает договоренности. В целом работает правильно. Потому что есть застройщики, которые могли, и я видел эти истории, когда они что-то делают, например ломают коммуникации города, и происходит огромный сбой по водоснабжению и теплоснабжению. Здесь таких косяков нет, люди работают нормально. Если мы говорим про «Аквилон», что он много чего строит... Понятно, что, если компания большая, она заметна и многим не нравится. В ней есть много плюсов тоже. Также и человек: он заметен, у него есть плюсы и минусы.