«Сложно оставаться вежливой». Журналист стала кондуктором, чтобы узнать, кого так часто ругают пассажиры

Одно из самых конфликтных, пожалуй, общественных мест — транспорт. И до коронавируса в автобусах было противостояние между пассажирами и кондукторами, а с введением масочного режима началась новая эпоха — с драками на этой почве. Качеством перевозок довольны не все, особенно на фоне повышения стоимости проезда. Люди жаловались на переполненные пазики и сорванные рейсы. Часто на критику этой сферы и участившиеся разборки в автобусах мы смотрим как пассажиры. Чтобы оценить ситуацию объективно, пообщались о проблемах транспортной системы в Архангельске с работниками этой сферы, и более того — сами решили отработать смену кондуктора. Мы проехали два рейса на маршруте № 31 «Областная больница — Цигломень» и ощутили на себе все сложности этой работы.

Конечно, так просто в автобус меня никто не пустит, но выучилась я, если так можно сказать, экстерном. Перед тем как приступить к своему первому рейсу, я прошла экспресс-инструктаж. Сотрудники компании «Архтрансавто» рассказали мне, что будет входить в мои обязанности, дали ознакомиться с правилами для кондукторов и показали, как пользоваться терминалом и валидатором. Последний нужен для считывания льготных карт пенсионеров. Обычно начинающие кондукторы проходят более серьезную подготовку, а уже потом их отправляют в самостоятельное плавание. Но мой случай — особенный.

Меня попросили не выходить из одной двери в другую, когда в салоне много пассажиров: «Автобус может уехать без вас». А я с ужасом представила, как буду пробираться сквозь толпу, — наверное, самый большой мой страх завтрашнего дня.

Работать мне всего часов пять, и вероятность того, что в мою смену произойдут какие-то конфликтные ситуации, — очень мала. Но я всё равно спросила, как действовать в тех или иных случаях. Например, если пассажир отказывается надевать маску. Как мне ответили, проще попросить его это сделать или потребовать, чтобы он покинул автобус, чем останавливать рейс и вызывать полицию. Но надеюсь, до этого не дойдет.

Вообще мне повезло — не придется учить тарифные зоны, так как на 31-м маршруте их не выделяют. Это когда плата за проезд на автобусе зависит от того, как далеко ты едешь. А еще большой плюс в том, что Северодвинский мост с этого дня открыт после двухнедельного ремонта. Но, как выяснилось позже, не такой это и плюс. Но об этом потом.

Мой рабочий день начался в 6 утра. Для меня взяли самый поздний график, чтобы я подольше смогла поспать. Самый ранний рейс начинает выезжать уже в 05:10. То есть кондуктору нужно уже в 04:30 быть на месте, чтобы получить все документы, терминал и пройти медосмотр. Только потом можно приступать к работе.

Подъехал автобус, на котором мне предстоит попробовать себя в роли кондуктора-стажера. Моя задача на сегодня — принимать оплату за проезд у пассажиров. На языке водителей и кондукторов это звучит как «обилечивать». Познакомилась с кондуктором Эльвирой Беспаловой, она будет меня курировать. До начала первого рейса оставалось немного времени, и я решила пообщаться со своей наставницей.

Эльвира работает кондуктором уже 15 лет и менять профессию не собирается — ее всё устраивает. Зарабатывает Эльвира в среднем 30 тысяч рублей, зарплата зависит от количества рейсов и выручки. Сейчас она ездит на двух маршрутах: № 31 и 12. Ее муж Александр работает на них водителем, поэтому они вместе не только дома, но и на работе.

Я спросила у Эльвиры, как сейчас, в разгар третьей волны пандемии, ведут себя пассажиры.

— Сейчас стало как-то поспокойнее. Мне кажется, люди уже привыкли к этим маскам. Иногда бабушки садятся, говорят: «Ой, я масочку забыла». Приходится выдавать. Стараюсь не конфликтовать ни с кем, от одной маски, как говорится, не убудет, — с улыбкой ответила она.

Эльвира уже успела с утра обсудить с коллегами открытие железнодорожного моста. Говорят, что сделали хуже, чем было, — на местах, где ремонтировали швы, появились выпуклости. А еще на спусках сделали «лежачих полицейских». Всё это будет тормозить движение, уверена Эльвира:

— Водители автобусов не в восторге, частники — то же самое. Наделали «лежачих полицейских», что теперь приходится притормаживать. А если ехать с большой скоростью, можно подлететь. Легковушкам еще неудобнее. Вот сегодня первый день. Посмотрим, что там будет. Раньше ездили через мост, там железо торчало. Естественно, пробки были из-за этого — невозможно ездить, не притормаживая.

Решила спросить про случай на 31-м маршруте в мае, когда кондуктор сначала матом начала кричать на пассажирку, не заплатившую за проезд, а потом головой вниз выволокла ее из автобуса.

— Я с этим человеком общалась, мы встречались на работе. Когда я не работала, бывало, что муж с ней на смене был. Мы были просто в шоке и не подумали бы, что она могла это сделать. Не знаю, что такого могло с ней случиться, — рассказывает Эльвира, удивляясь.

Про себя кондуктор сказала, что никогда никого не выводила из автобуса и не останавливала рейс, дожидаясь полиции. Глядя на Эльвиру, сразу понимаешь, что человек неконфликтный и умеющий адекватно разрешать любые споры с пассажирами. Она спокойно разговаривает о трудностях своей работы и не жалуется на них.

Мои размышления вдруг прервал громкий звук мотора.

— Поехали? — обратилась Эльвира к мужу.

И мы зашли в автобус.

Я была одета в ярко-синюю жилетку, на шее висел бейджик и терминал, на поясе — черная сумка с мелочью и купюрами для размена. На лице маска, руки в перчатках. Вот такое снаряжение. В кармане у меня был диктофон — это уже по части журналиста.

Зашли первые пассажиры. Для меня было странно ходить по салону и обилечивать людей с видом, будто это привычное для меня дело. Принимать оплату за проезд по карте действительно очень просто. С наличными посложнее — нужно и посчитать, и при необходимости сдать мелочью, а в перчатках это делать не совсем удобно. Но вроде справилась.

Многие спрашивали у меня, открыли ли железнодорожный мост. А мне в свою очередь приходилось напоминать некоторым пассажирам о масках — они заходили в автобус без них и не спешили доставать, словно забыв о масочном режиме.

В 6–7 утра на 31-м маршруте людей немного, почти весь рейс автобус был полупустым. Поэтому у меня появилось время задать Эльвире еще несколько вопросов о ее (и, выходит, временно своей) работе.

— Как справляетесь в толпе, пробираетесь через спины и локти людей?

— Да уже привыкла. Некоторые пассажиры уже как-то сами приучены передавать за проезд, если ты стоишь, например, посередине салона. Лишний раз толкаться их самих не устраивает, и они передают. Ну или сама просишь. Когда совсем много людей, приходится перебегать из двери в дверь или проталкиваться. Сложно в полном автобусе и с теми, кто оплачивает проезд по карте или смартфону, куда она встроена. Они не будут их передавать, это же не мелочь. Очень часто детишки запрыгивают и прячутся.

— А это что?

— Это (показывает на рулон билетов. — Прим. ред.) на случай, если с терминалом может что-то случиться. При таком раскладе извиняемся перед пассажирами и принимаем оплату только наличными. Но при мне терминал еще не отказывался работать.

Терминалы надежные, а еще с ними удобнее. Но есть другая проблема. Если человек расплатился картой, на которой недостаточно средств, банк автоматически помещает ее в так называемый «стоп-лист». И несколько дней этой картой нельзя оплатить проезд, даже если там есть деньги, — терминал ее принимать не будет. Из-за этого было много конфликтов. Некоторые люди не понимают, что это не вина кондукторов и перевозчиков.

— Сейчас многие уже наслышаны об этом, поэтому конфликтных ситуаций стало меньше, — рассказала Эльвира.

Когда мы подъезжали к мосту, пробки не было, но на другой полосе она уже начала образовываться. Рано утром в автобусе спокойно. Кто-то смотрит в окно на проносящиеся мимо луга Заостровья, кто-то еще не проснулся и, поникнув головой, как тряпичная кукла движется по инерции. Так мы и доехали до конечной, каждый в своих мыслях.

— Да, дороги здесь (в Цигломени. — Прим. ред.) убитые, — заметила Эльвира при выходе из автобуса.

Мы буквально сорвали с себя маски и перчатки, чтобы подышать свежим воздухом. Не представляю, как кондукторы работают в этом, когда на улице 30 градусов. Кстати, последнюю тридцатиградусную жару в Архангельске Эльвира с мужем не застали — они отдыхали в Адлере.

— А вообще в жару тяжело работать?

— Когда как. На этих маршрутах (№ 31 и 12. — Прим. ред.), когда Северодвинская трасса, Талажское шоссе — там всё равно какой-никакой обдув. С люками бывают проблемы. Вчера, например, ездили — два люка были открыты, и всё хорошо. Одна женщина попросила закрыть. И начинается: одной жарко, другой холодно. Там уже думаешь, как бы в конфликт не попасть. Другая проблема: некоторые потихоньку люки прикрывают, а другие так, что раздается резкий хлопок. Даже водители пугаются.

— Потому что думают, что в аварию попали?

— Да. Некоторые автобусы еще старые — люки в них потише закрываются. А вот на новых открываешь, и очень сильный шлепок, — вздрогнула кондуктор.

Смотрю, как водитель Александр оттирает грязь на капоте тряпкой.

— Вы так заботитесь о чистоте.

— Ну конечно, нам же работать на них!

Мы решили последовать его примеру. Эльвира пошла подметать салон, а я взяла тряпку и моющее средство и начала протирать поручни. Это необходимо делать перед каждым новым рейсом — таковы правила.

Собираемся выезжать в сторону города. Это было в районе 8–9 часов. На первой остановке зашло очень много людей, и я не сразу поняла, что происходит. Все сидения уже были заняты за считаные секунды. Пока я пыталась обилетить всех зашедших пассажиров, на следующих остановках стало прибавляться всё больше людей. И за несколько минут автобус набился битком.

Я стояла на задней площадке, прижатая спинами с трех сторон. Ноги болели жутко, всё тело было в напряжении, руки потели под перчатками. Кое-как пыталась брать у людей деньги и подносить терминал к картам, при этом сохраняя равновесие. Но выходило очень медленно и неуклюже. Стоящей рядом женщине я случайно заехала указательным пальцем по лицу, сломав об нее ноготь.

Один пассажир дал мне 500 рублей. Сдачу я ему сдавала, по ощущениям, целую вечность — еще и 100 рублей не досчитался, на что он мне вежливо указал. Вообще даже в час пик никто из пассажиров мне не грубил, несмотря на мою нерасторопность. Может, здесь есть и моя заслуга: я извинялась, если кого-то задевала, говорила «пожалуйста», когда отдавала билет. И фразу «передайте за проезд» пыталась произносить как можно вежливее, хотя в таких обстоятельствах сложно такой оставаться.

Я не представляла, как мне протиснуться через толпу, чтобы обилетить людей на передней площадке. Я с трудом могла шевелиться, не то чтобы пройти по салону. Эльвира, видимо, это поняла и решила мне помочь, попросив передать ей терминал.

В этот момент мы попали в небольшую пробку на мосту. Освобожденная на время от работы, подслушала разговоры пассажиров — они критиковали результат ремонта моста после двухнедельных мучений на дорогах.

Когда большая часть пассажиров вышла на остановке, испытала огромное облегчение. И как кондукторы проходят через это каждый день? Весь остальной путь до конечной я молчала, справляясь с маленьким стрессом, который пережила несколько минут назад.

— Пуха много сейчас. Грязь от него только. Зимой — гололед, а летом — пух и овода, — прервала молчаливую паузу Эльвира.

— Овода?

— Да, вчера замучилась их гонять.

Мне стало забавно от того, что мы сейчас говорим о таких, казалось бы, мелочах. Особенно после того, как совместными силами пытались справиться с толпой пассажиров. Кстати, через некоторое время овод нарушил покой одной бабушки, которая смотрела в окно. Он нагло жужжал перед ее лицом и за эту свою выходку был убит. Для этого как раз пригодился автобусный билет. Мы с Эльвирой засмеялись.

— А вы часто просите пассажиров уступить места пожилым людям или мамам с детьми? — обращаюсь я снова к своей наставнице.

— Иногда приходится. Очень редко случается, когда молодежь пятнадцати-двадцати лет уступает места. Однажды зашла беременная женщина. Я попросила молодого парня лет семнадцати уступить ей место, на что он мне нагло ответил: «Да щас!» — и так и не встал.

Обилечивать пассажиров уже стало легче, почти дошло до автомата, но из-за непривычки быстро устаешь. Вспоминая те страшные минуты часа пик, рассказываю Эльвире о своих опасениях: вдруг будет недостача.

— Столько лет обилечиваю людей и всегда была уверена, что в толпе один человек да не оплатит проезд. Иногда было так, что дают вместо десятки заржавевшую двойку, — поделилась в ответ моя коллега.

Когда мы второй раз возвращались из Цигломени в город, нас ждала уже получасовая пробка на железнодорожном мосту. Пассажиры звонили по телефону и предупреждали своих собеседников о том, что опаздывают. В воздухе висело всеобщее нетерпение.

В минуты застоя, когда ничего не происходит и нужно только терпеливо ждать, я снова предалась своим размышлениям. Вот ты кондуктор, едешь каждый день по тем же дорогам, видишь из окна всё те же места. В автобусе встречаешься и тут же расстаешься с разными людьми: у всех свои проблемы, дела. Кто-то может сорваться на тебя, кому-то и ты сам можешь испортить настроение. Как я сегодня той женщине, которая ни за что получила от меня по лицу. Случайно, конечно.

Вроде бы это и рутинная, изо дня в день похожая на себя работа. Но иногда ты неожиданно оказываешься в ситуациях, когда нужно оперативно принять нужное решение. Та же Эльвира, проработав 15 лет кондуктором, на секунду, но задумывается, как решить проблему с открытым люком, когда одному пассажиру холодно, а другому жарко.

Мой рабочий день в роли кондуктора закончился около полудня. Я поставила подписи, сдала свое «обмундирование» и попрощалась с Эльвирой, поблагодарив ее за помощь и открытость. Для меня это был сложный, но полезный опыт.

Все вокруг постоянно ругают кондукторов: «грубые», «нервные» — я и сама так считала. Во-первых, я убедилась, что это обобщение-стереотип: есть и вежливые сотрудники, почти дипломаты! Таким под силу свести на нет назревающий конфликт. Еще бывает, пишут в соцсетях, что кондукторы «плохо пахнут», а как пахли бы вы, если за день десятки раз пролезли через толпу и обратно? Им тоже наверняка такая близость с незнакомцами не в радость, так что они такие же жертвы обстоятельств, как и мы — пассажиры. А грубость — конечно, оправдывать ее не хочется, но, наверное, выход только в том, чтобы и мы, и кондукторы стали терпимее друг к другу и мудрее, что ли: перед тем как осудить человека или оскорбить публично, что и подогревает эмоции, нужно подумать — а каким был у этого человека день? И как вел бы себя я, если этот день прожил за него.