«У меня, слава богу, унитаз»: как приходится жить в поселке на окраине Архангельска

Сколько было в Архангельске лесозаводов — и почти все из них сейчас закрыты. Но местные поселки продолжают носить их номера и хвататься за жизнь. Один из них — поселок 21 лесозавода, который расположен далеко от центра города, в Южной Маймаксе. Работы здесь мало, медпомощи и школы — нет, а некоторые дома до сих пор стоят без удобств. Мы прошлись по здешним улицам, узнали, как живут местные жители и чем они недовольны.

Хотя архангелогородцы и называют Маймаксой всё, что дальше Соломбалы и Сульфата, 21 лесозавод относится всё-таки к Соломбальскому округу (также, кстати, как и 14-й и местное кладбище). Тем не менее, здешние жители себя не чувствуют соломбальцами — здесь свой, особый мир, огороженный от цивилизации.

Еще до Октябрьской революции здесь работал лесопильный завод купца Николая Русанова. Затем, в советские годы, это предприятие было национализировано - так появилось название "Лесозавод № 21". Еще позже он закрылся, а на его месте открыли базу тралового флота.

Когда-то мы заезжали в поселки и деревни, которые есть на архангельских островах. На вопрос: «Что у вас есть хорошего?», жители отвечали по-разному, но все-таки у них находилось, что вспомнить и похвалить. Тут же все встреченные люди говорили: «А ничего нет». И мечтательно говорили о том, как было в прошлом.

21-й лесозавод — это несколько улиц, на которых стоят типичные двухэтажные деревяшки в несколько квартир. Вокруг них еще и множество частных домиков, от совсем небольших до целых коттеджей. При этом вода здесь есть не у всех. Люди ходят за ней на колонки, которые работают здесь свободно, без ограничений «для чужих».

— У нас половина домов без удобств, — поделилась с нами местная жительница. — У меня, слава богу, есть ванная и водонагреватель. А у половины поселка нет холодной воды, на колонки ходят. У кого-то в своих домах есть бани, у кого-то нет.

Жилищные условия — не единственная претензия. Недовольны люди и дорогами, и отсутствием бани, и тем, что им приходится далеко идти до автобуса. Но все равно, сюда приезжают новые жильцы — так что старожилы уже мало кого знают из молодежи.

Зимой в поселке живет гораздо меньше народа, так как некоторые частные дома заселяются ближе к лету — их используют как дачи. К их владельцам у местных тоже есть вопросы.

— Есть одна проблема животрепещущая: приезжают дачники, набирают на лето кошек и собак. А потом уехали — всех оставили. И мы, как местные жители, их берем к себе. У меня сейчас пять кошек в доме. А до этого еще умерло еще пять. Ну а куда их? Животные же не виноваты.

На самом деле, если в поселке и есть что-то хорошее, так это близость к природе. На реке Соломбалке, которая протекает рядом, очень красиво. По ней можно дойти до базы технического обслуживания Архангельского тралового флота — там стоят на причале суда, работают яркие краны. На фоне еще не растаявшего льда, это красивое зрелище. Говорят, летом сюда часто приезжают ловить рыбу.

Но это для тех, кто хочет приехать сюда прогуляться и вернуться домой. А тем, кто живет здесь постоянно, хочется большего уюта и комфорта.

— Поселок изменился в худшую сторону, — объясняет нам пенсионерка Лидия Николаевна и показывает на старый асфальт под ногами. — Вот ту дорогу отремонтировали, а эту нет. Как людям ходить? И машинам неудобно ездить. Всё разрушено, доживаем в трущобах. Вон, видите, все течет, вся канализация наверху (показывает на большие лужи у деревянных домов — Прим. ред.). Так что ничего хорошего, доживаем здесь.

Кроме упомянутой базы тралового флота в поселке ограниченное количество мест для работы — практически всё это магазины. Всего их четыре — в том числе местный «Бристоль». В основном же люди едут работать «в город» — в более обжитые районы Архангельска.

— Завод закрыли — с этого все и началось, — вспоминает Лидия Николаевна. — Раньше люди на лесозаводе работали, а сейчас — кто где. Кто как сможет, туда и устраивается. Рядом с домом мы выращиваем перцы, огурцы. Раньше еще на полях у нас была картошка, но уже всё — в поля сейчас никто не ходит.

Еще один местный житель, Александр Михайлович вспоминает, что раньше рабочих мест было намного больше: была работа и для пожарных, и для воспитателей, и для поваров.

— Извиняюсь за выражение, [поселок] в говно упал! Садика нет, поликлиники нет, столовой нет — ничего нет. Пожарная часть была, сейчас тоже нет. Петушков у нас такой был — начальник завода. Он все и развалил, распродал. Хорошая столовая, хорошая баня была. Так что всё пропало.

Столовую, о которой говорит Александр Михайлович, мы нашли на окраине поселка. Она уже давно не работает, стоит заколоченной и разрисованной граффити. О том, что здесь когда-то кормили местных жителей, говорит лишь железная вывеска.

Отдельная боль для местных жителей, у которых нет воды в доме — отремонтированная, но при этом неработающая с 2018 года баня. Желтое здание выглядит как новое, если не считать множества матерных надписей на ее двери.

— Баню построили, но она стоит как музей, даже не зайдешь туда, — прокомментировала ситуацию продавщица одного из местных магазинов. — Деньги вбухали, всё вбухали, а толку нет. Дети ее уже расписали всю. Когда строили эту баню, все наши дома расшатали, пока сваи вбивали, а толку от этого получилось — шиш. Ее сделали с электрической парилкой, воды не хватало, и она закрылась. Теперь стоит как истукан.

Некоторые — те, кто успел здесь побывать — вспоминают баню добрым словом. Пенсионерка, проходившая рядом с ней, поделилась, что она вообще не из этого поселка, но несколько лет назад тоже сюда заходила.

— Я была внутри этой бани, пару раз успела помыться. Там все хорошо было, замечательно сделали. А почему закрыли, не понятно. Ну сейчас же частное все, может просто не выгодно держать было, не знаю, — поделилась она.

В еще одном магазине замечаем группу детей — они приехали сюда на велосипедах и высматривают сладости. Продавщица говорит нам, что молодежи у них заняться, в общем-то, нечем.

— Детской площадки нет никакой, — говорит она. — Мы собираем подписи уже лет 15, в мэрию возим, но шиш нам. У меня уже дети выросли — я сюда их перевезла в 2003 году. Младшей было 10 лет, теперь — 30 с копейками, она уехала уже отсюда. Детям вообще нечем заняться. Детей здесь много, только им пойти некуда.

По словам северянки, все дети учатся либо в поселке Гидролизного завода, либо в Соломбале. Туда их возят на школьном автобусе.

— А цены у вас в магазине больше, чем в центре города? — спрашиваем ее.

— Ну чего смеетесь, конечно больше! — смущается она. — Тут к черту на кулички надо ехать, ни автобусы не ездят, ничего. Детей надо куда-то везти — анализы здесь нигде не сдать. Я не понимаю, почему нельзя приехать сюда и взять анализы хотя бы у маленьких детей здесь? Хотя бы раз в неделю! Открыть ФАП, я не знаю… А почта ближайшая на 14-м лесозаводе — не каждый раз ножками туда и дойдешь.

Из Архангельска в Северодвинск: гуляем по Тойнокурью, где строят замки и жил губернатор (а еще мы посещали Зеленец, Заостровье, Пирсы, Левый берег, Исакогорку, Бревенник, Кегостров, Пустошь и поселок Талаги).

В прошлом — деревянная сказка, сейчас — суды: как живут люди в «узорчатых» кварталах Архангельска на 3-м лесозаводе.

«Тихий район» с гнилыми домами и видом на колючую проволоку: репортаж с окраины Архангельска — Экономии.